I

              I.

This is the sorrowful story
 Told when the twilight fails
And the monkeys walk together
 Holding their neighbours' tails: –

Это рассказывать, надо
С наступлением, темноты,
Когда обезьяны гуляют,
Держа друг другу хвосты.

"Our fathers lived in the forest,
 Foolish people were they,
They went down to the cornland
 To teach the farmers to play.

«В лесу отцы наши жили,
Beлика их была прыть:
Они отправились в села,
Фермеров играм учить.

"Our fathers frisked in the millet,
 Our fathers skipped in the wheat,
Our fathers hung from the branches,
 Our fathers danced in the street.

Отцы резвились в пшенице,
Отцы топтали ячмень,
Отцы качались на ветвях
И плясали среди деревень.

"Then came the terrible farmers,
 Nothing of play they knew,
Only... they caught our fathers
 And set them to labour too!

Потом пришли земледельцы,
Не знавшие игр никаких
И наших отцов поймали
И работать заставили их.

"Set them to work in the cornland
 With ploughs and sickles and flails,
Put them in mud-walled prisons
 And – cut off their beautiful tails!

Дали им плуги и косы,
Научили работам простым,
Посадили в темницы из глины
И... отрезали им хвосты.

"Now, we can watch our fathers,
 Sullen and bowed and old,
Stooping over the millet,
 Sharing the silly mould,

Теперь мы отцов наших видим,
Старых, сгорбленных трудом,
Склоненных над рожью и просом,
Копающих чернозем,

"Driving a foolish furrow,
 Mending a muddy yoke,
Sleeping in mud-walled prisons,
 Steeping their food in smoke.

Ведущих борозды в поле,
Поправлявших доски ярму,
Сидящих в темницах из глины,
Коптящих обед в дыму.

"We may not speak to our fathers,
 For if the farmers knew
They would come up to the forest
 And set us to labour too."

Мы к ним подойти не смеем,
Потому что, узнав нас, тотчас
Земледельцы придут в наши чащи
И заставят работать и нас».

This is the horrible story
 Told as the twilight fails
And the monkeys walk together
 Holding their kinsmen's tails.

Это рассказывать надо
С наступлением темноты,
Когда обезьяны гуляют
И щиплют друг другу хвосты.

              II

              II.

'Twas when the rain fell steady an' the Ark was pitched an' ready,
 That Noah got his orders for to take the bastes below;
He dragged them all together by the horn an' hide an' feather,
 An' all excipt the Donkey was agreeable to go.

Дождь нависал покровом, и был ковчег готовым,
И Ною был приказ собрать зверей со всей земли,
Он брал их неучтиво за шкуры, перья, гривы,
И все, за исключением осла, покорно шли.

Thin Noah spoke him fairly, thin talked to him sevarely,
 An' thin he cursed him squarely to the glory av the Lord: –
"Divil take the ass that bred you, and the greater ass that fed you –
 Divil go wid you, ye spalpeen!" an' the Donkey went aboard.

Ной звал его любезно, но было бесполезно,
Тогда, кляня его, он громко крикнул: «Черт!
Черт с ослом, тебя родившим, и с ослом, тебя кормившим!
Черт с тобою, безобразник!» И осел взошел на борт.

But the wind was always failin', an' 'twas most onaisy sailin',
 An' the ladies in the cabin couldn't stand the stable air;
An' the bastes betwuxt the hatches, they tuk an' died in batches,
 Till Noah said: – "There's wan av us that hasn't paid his fare!"

Но ветер был обратным, и путь был неприятным,
И от запаха конюшни люди падали без сил,
Со скотиной было хуже, звери дохли целой грудой,
И Ной сказал: «Один из нас за путь не заплатил!»

For he heard a flusteration 'mid the bastes av all creation –
 The trumpetin' av elephints an' bellowin' av whales;
An' he saw forninst the windy whin he wint to stop the shindy
 The Divil wid a stable-fork bedivillin' their tails.

Он слышал возвращенье у всех родов творенья,
Как яростно трубят слоны, и как ревут киты.
С подветренного борта он вдруг заметил чёрта,
С большими вилами в руках, дерущего хвосты.

The Divil cursed outrageous, but Noah said umbrageous: –
 "To what am I indebted for this tenant-right invasion?"
An' the Divil gave for answer: – "Evict me if you can, sir,
 For I came in wid the Donkey – on Your Honour's invitation."

Чёрт выругался глухо, а Ной промолвил сухо:
«Чем вызвано, нельзя ль узнать, такое посещенье?»
Черт молвил лицемерно: «Сэр: вы забыли верно,
Сюда явился я с ослом на ваше приглашенье».