There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.

Жили на востоке три короля,
Три короля великих и высоких,
И они поклялись торжественной клятвой,
Что Джон Ячменное Зерно должен умереть.

They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.

Они взяли плуг и вскопали им землю.
Засыпали комьями голову Джона
И поклялись торжественной клятвой,
Что Джон Ячменное Зерно должен умереть.

But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all.

Но пришла добрая веселая Весна,
И начала убывать вода;
Джон Ячменное Зерно снова воспрял,
И это было им очень удивительно.

The sultry suns of Summer came,
And he grew thick and strong;
His head weel arm'd wi' pointed spears,
That no one should him wrong.

Пришли знойные солнечные дни,
И он рос крепким и сильным,
Голова его вооружалась остроконечными копьями,
И не было никого, кто посмел бы его обидеть.

The sober Autumn enter'd mild,
When he grew wan and pale;
His bending joints and drooping head
Show'd he began to fail.

А когда мягко ступила трезвая осень,
Он поднялся изнуренный и бледный;
Его изогнутые сочленения и поникшая голова
Показывали, что он начал слабеть.

His colour sicken'd more and more,
He faded into age;
And then his enemies began
To show their deadly rage.

Румянец его увядал все больше и больше;
Он старел;
И тогда его недруги снова
Впали в ярость.

They've taen a weapon, long and sharp,
And cut him by the knee;
Then tied him fast upon a cart,
Like a rogue for forgerie.

Они взяли оружие длинное и острое
И полоснули Джона по колену;
Затем они быстро положили его на повозку
Подобно злодею, совершившему подлог.

They laid him down upon his back,
And cudgell'd him full sore;
They hung him up before the storm,
And turned him o'er and o'er.

Они опрокинули его на спину
И колотили дубиной:
Они подвесили его на ветру
И крутили и крутили его снова и снова.

They filled up a darksome pit
With water to the brim;
They heaved in John Barleycorn,
There let him sink or swim.

Они наполнили темную яму
Водою до краев,
Они погрузили в нее Джона Ячменное Зерно:
Тони или выплывай.

They laid him out upon the floor,
To work him farther woe;
And still, as signs of life appear'd,
They toss'd him to and fro.

Они швырнули его на землю,
Чтобы причинить ему дальнейшие страдания;
И до тех пор, пока он проявлял признаки жизни,
Они бросали его взад и вперед.

They wasted, o'er a scorching flame,
The marrow of his bones;
But a miller us'd him worst of all,
For he crush'd him between two stones.

Они высушили над обжигающим огнем
Его костный мозг,
А мельник обошелся с ним хуже всех.
Он раздавил его между двух камней.

And they hae taen his very heart's blood,
And drank it round and round;
And still the more and more they drank,
Their joy did more abound.

И они взяли кровь его сердца
И пили ее по кругу;
И чем больше и больше они пили,
Тем большая радость охватывала их.

John Barleycorn was a hero bold,
Of noble enterprise;
For if you do but taste his blood,
'Twill make your courage rise.

Джон Ячменное Зерно был смелым героем
Благородного предприятия.
Если вы сделаете все так, как сказано, вы отведаете его кровь.
Это придаст вам храбрости.

'Twill make a man forget his woe;
'Twill heighten all his joy;
'Twill make the widow's heart to sing,
Tho' the tear were in her eye.

Это заставит человека забыть горе;
Это вызовет в нем прилив радости:
От этого запоет сердце вдовы,
Хотя слезы были на ее глазах.

Then let us toast John Barleycorn,
Each man a glass in hand;
And may his great posterity
Ne'er fail in old Scotland!

Так давайте выпьем за Джона Ячменное Зерно,
Каждый человек — кружку в руку;
И пусть великое потомство Джона
Никогда не потерпит неудачу в старой Шотландии!