There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.

Раз три восточных короля
Торжественно клялись,
Что Джон Ячменное Зерно
Свою окончит жизнь.

They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.

И плугом Джона закопав
В могилу глубоко,
Взвалили тяжкий ком земли
Над головой его.

But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all.

Но дружная пришла весна,
Опять дожди пошли,
И Джон, назло своим врагам,
Поднялся из земли.

The sultry suns of Summer came,
And he grew thick and strong;
His head weel arm'd wi' pointed spears,
That no one should him wrong.

От знойных солнечных лучей
Окреп он, возмужал.
Врагам грозил он головой
Покрытой сотней жал.

The sober Autumn enter'd mild,
When he grew wan and pale;
His bending joints and drooping head
Show'd he began to fail.

Нежданно осень подошла.
Джон стал бледнеть, сникать,
И сгорбилась его спина,
Он начал увядать.

His colour sicken'd more and more,
He faded into age;
And then his enemies began
To show their deadly rage.

Он наклонялся с каждым днем
Под тяжестью зерна.
Враги решили: час настал
Отмстить за все сполна.

They've taen a weapon, long and sharp,
And cut him by the knee;
Then tied him fast upon a cart,
Like a rogue for forgerie.

Оружьем длинным и косым
Свалили его с ног,
И, как разбойника связав,
Отправили в острог.

They laid him down upon his back,
And cudgell'd him full sore;
They hung him up before the storm,
And turned him o'er and o'er.

Там наземь скинули его
И стали больно бить,
Потом кидали на ветру
И понесли топить.

They filled up a darksome pit
With water to the brim;
They heaved in John Barleycorn,
There let him sink or swim.

Но даже в яме по края
Наполненной водой,
Где утопал наш бедный Джон,
Не ждал его покой.

They laid him out upon the floor,
To work him farther woe;
And still, as signs of life appear'd,
They toss'd him to and fro.

И вывалив его на пол,
Чтоб больше сделать зла,
Его принялись ворошить
Пока в нем жизнь была.

They wasted, o'er a scorching flame,
The marrow of his bones;
But a miller us'd him worst of all,
For he crush'd him between two stones.

Сгорел в пылающем огне
Весь мозг его костей.
А мельник сделал всех больней -
Растер меж двух камней!

And they hae taen his very heart's blood,
And drank it round and round;
And still the more and more they drank,
Their joy did more abound.

Из сердца взяли кровь его
И стали пить как зелье,
И с каждой чашей круговой
Вскипало вновь веселье.

John Barleycorn was a hero bold,
Of noble enterprise;
For if you do but taste his blood,
'Twill make your courage rise.

Был Джон Ячменное Зерно
Храбрец, смышленый малый,
А кровь его всегда в сердцах
Отвагу подымала.

'Twill make a man forget his woe;
'Twill heighten all his joy;
'Twill make the widow's heart to sing,
Tho' the tear were in her eye.

Любой, отведавши его
Со скорбью разлучится,
Он заставляет и вдову
Беспечно веселиться.

Then let us toast John Barleycorn,
Each man a glass in hand;
And may his great posterity
Ne'er fail in old Scotland!

Поднимем же за Джона тост!
Пусть плоть его умрет,
Но дух в Шотландии всегда
В потомках пусть живет!