There was Rundle, Station Master,
  An' Beazeley of the Rail,
An' 'Ackman, Commissariat,
  An' Donkin' o' the Jail;
An' Blake, Conductor-Sargent,
  Our Master twice was 'e,
With 'im that kept the Europe-shop,
  Old Framjee Eduljee.

Был там с нами Рандл, начальник базы,
   Ну, и Бизли, тот, что с Пути,
И Эккман, с Комиссариата,
   И стражник с Тюрьмы – Донкти;
Был и Блейк тут, старший кондуктор
   (Два ведь срока Мастером был !),
И тот, с магазином модным –
   Старый Фрэмджи Эленджил.

    Outside – "Sergeant!  Sir!  Salute!  Salaam!"
    Inside – "Brother", an' it doesn't do no 'arm.
    We met upon the Level an' we parted on the Square,
    An' I was Junior Deacon in my Mother-Lodge out there!

    Снаружи – «Сэр!, Сержант!, Салям!, Привет!»
    Внутри же каждый – «Брат» – (порядку не во вред);
    На Уровне собравшись, к другим на Встречу шли,[1]
    Я в Ложе Младший Дьякон... как жаль, те дни прошли!

We'd Bola Nath, Accountant,
  An' Saul the Aden Jew,
An' Din Mohammed, draughtsman
  Of the Survey Office too;
There was Babu Chuckerbutty,
  An' Amir Singh the Sikh,
An' Castro from the fittin'-sheds,
  The Roman Catholick!

Бола Натх, бухгалтер был с нами,
   Саул, аденский юный еврей,
Дин Мохаммед, звался топограф
   (Ну, разведчик, коли прямей).
Тут и Бабу Чакербатти,
   Бородатый сикх Амир,
И католик римский Кастро,
   Тот, снабженческий кассир!

We 'adn't good regalia,
  An' our Lodge was old an' bare,
But we knew the Ancient Landmarks,
  An' we kep' 'em to a hair;
An' lookin' on it backwards
  It often strikes me thus,
There ain't such things as infidels,
  Excep', per'aps, it's us.

Роскоши здесь не нашли бы,
   Ложа старая пуста,
Но мы чтили Знаки Древних –
   Каждая черта свята
Как то прошлое припомню,
   Так мне дорог каждый штрих:
В мире не было «неверных»,
   Кроме, разве, нас самих.

For monthly, after Labour,
  We'd all sit down and smoke
(We dursn't give no banquits,
  Lest a Brother's caste were broke),
An' man on man got talkin'
  Religion an' the rest,
An' every man comparin'
  Of the God 'e knew the best.

В месяц раз, свершив Работу,
   Собирались покурить
(Мы пиров не задавали,
   Не порвать бы Братства нить),
Мы вели друг с другом речи
   (Вера, мудрость, идеал),
И – не для спора, для сравненья –
   О Боге, кто его как звал.

So man on man got talkin',
  An' not a Brother stirred
Till mornin' waked the parrots
  An' that dam' brain-fever-bird;
We'd say 'twas 'ighly curious,
  An' we'd all ride 'ome to bed,
With Mo'ammed, God, an' Shiva
  Changin' pickets in our 'ead.

Так друг с другом мы трепались,
   Дружбы не забыв границ;
Ранняя заря будила
   До безумья громких птиц.
Потом, сказав, что было чудно,
   На коней – и марш домой,
Пусть Мохаммед, Бог и Шива
   Слежкой заняты тупой...

Full oft on Guv'ment service
  This rovin' foot 'ath pressed,
An' bore fraternal greetin's
  To the Lodges east an' west,
Accordin' as commanded
  From Kohat to Singapore,
But I wish that I might see them
  In my Mother-Lodge once more!

На правительственной службе
   Не жалели мы своих ног,
И несли приветы братьям
   Хоть на запад, хоть на восток.
Управлялись там, помогали,
   Сингапур, Симла, Кохат...
Вот бы снова всех повидать бы,
   Матери – Ложе я был бы рад!

I wish that I might see them,
  My Brethren black an' brown,
With the trichies smellin' pleasant
  An' the hog-darn[1] passin' down;
An' the old khansamah[2] snorin'
  On the bottle-khana[3] floor,
Like a Master in good standing
  With my Mother-Lodge once more!

Как бы снова был я рад им,
   Братьям черным белым, цветным,
Чтобы шел хог-дарн[2] по кругу
   И летел сигарок дым,
Старый кансама[3] храпел бы тихо
   И шумел за буфетом сад...
А я, встав пред Ложей как Мастер,
   Совершал бы опять обряд!

    Outside – "Sergeant!  Sir!  Salute!  Salaam!"
    Inside – "Brother", an' it doesn't do no 'arm.
    We met upon the Level an' we parted on the Square,
    An' I was Junior Deacon in my Mother-Lodge out there!

    Снаружи – «Сэр!, Сержант!, Салям!, Привет!»
    Внутри же каждый – «Брат», порядку не во вред;
    На Уровне собравшись, другим на Встречу шли,
    Был там я Младший Дьякон... как жаль, те дни прошли!

 .↑ Cigar-lighter
 .↑ Butler
 .↑ Pantry

Киплинг вступил в масоны в возрасте 21 года и был активным членом ряда индийских лож, но после возвращения в Англию, насколько известно, охладел к масонству. Как ясно из стихотворения, он ценил в нем прежде всего возможность общения и дружбы людей разных религий, каст, национальностей и убеждений, а в Англии масонство стало аристократическим «клубом» и духовного единения Киплинг, вероятно, там не отыскал...

1.↑ Двусмысленные (как и положено масону) выражения: Level – Уровень – инструмент каменщика и обозначение масонов одной степени посвящения; Square - слово означает одновременно «площадь» (на которую, в оригинале стихотворения, выходили члены уровня) и «угольник» – инструмент каменщика и иносказательно - место общих собраний масонов. Т.к. русское слово «угольник» не дает возможности каламбура, то пришлось заменить странным «на Встречу».

2.↑ Хог-дарн – разновидность курильницы, для разжигания сигар.

3.↑ Кансама – буфетчик из туземцев.

(Прим. переводчика)