Ah! What avails the classic bent
  And what the cultured word,
Against the undoctored incident
  That actually occurred?

Гуманитарный курс наук 
  Нас не убережет. 
Ведь все случается вокруг 
  Как раз наоборот.

And what is Art whereto we press
  Through paint and prose and rhyme –
When Nature in her nakedness
  Defeats us every time?

У кисти, флейты и пера – 
  Возвышенная цель, 
А вот Природа – недобра, 
  В ней бродит низкий хмель.

It is not learning, grace nor gear,
  Nor easy meat and drink,
But bitter pinch of pain and fear
  That makes creation think.

Отнюдь не райское житье 
  И не благой пример нам. 
А постоянное битье 
  Вожатым служит верным.

When in this world's unpleasing youth
  Our godlike race began,
The longest arm, the sharpest tooth,
  Gave man control of man;

Покуда мир был юн и дик, 
  А мы – богоподобны, – 
Кто правил в нем? Кулак и клык, 
  Отчаянны и злобны.

Till, bruised and bitten to the bone
  And taught by pain and fear,
He learned to deal the far-off stone,
  And poke the long, safe spear.

Пока мы, в шрамах, в синяках 
  Повержены и жалки, 
Не научились кое-как 
  Острить конец у палки.

So tooth and nail were obsolete
  As means against a foe,
Till, bored by uniform defeat,
  Some genius built the bow.

Сильней клыка и кулака 
  Была такая штука, 
Но гений в темные века 
  Додумался до лука.

Then stone and javelin proved as vain
  As old-time tooth and nail;
Till, spurred anew by fear and pain,
  Man fashioned coats of mail.

Железо с камнем в ход пошли – 
  Но тут же, от испуга, 
Надежный щит изобрели, 
  И родилась кольчуга.

Then was there safety for the rich
  And danger for the poor,
Till someone mixed a powder which
  Redressed the scale once more.

Кольчуга стоит – ой-ой-ой – 
  И щит довольно дорог, 
Но бедняки недорогой 
  Перемешали порох.

Helmet and armour disappeared
  With sword and bow and pike,
And, when the smoke of battle cleared,
  All men were armed alike....

Шелом исчез вослед копью 
  И щит с мечом на пару. 
Все одинаково в бою 
  Подвержены удару.

And when ten million such were slain
  To please one crazy king,
Man, schooled in bulk by fear and pain,
  Grew weary of the thing;

И десять миллионов душ 
  Мы на алтарь сложили – 
Безумцу – кайзеру к тому ж – 
  И тут сообразили:

And, at the very hour designed,
  To enslave him past recall,
His tooth-stone-arrow-gun-shy mind
  Turned and abolished all.

Кулак, стрела и пулемет, 
  И все в таком же духе 
Победы нам не принесет 
  В кровавой заварухе.

All Power, each Tyrant, every Mob
   Whose head has grown too large,
Ends by destroying its own job
  And works its own discharge;

Любая мощь, любой тиран, 
  Любой лихой народ 
Не одолеют чуждых стран – 
  Как раз наоборот.

And Man, whose mere necessities
  Move all things from his path,
Trembles meanwhile at their decrees,
  And deprecates their wrath!

И далеко не наобум 
  Страшимся мы любых 
К войне зовущих слов и дум – 
  И осуждаем их.