Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,
Till Earth and Sky stand presently at God's great Judgment Seat;
But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth,
When two strong men stand face to face, though they come from the ends of the earth!

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, они не сомкнутся нигде,
Пока души не вывернет, как потроха, Всевышний на страшном суде.
Но Запада нет! И Востока нет! И нам этот блеф не к лицу,
Когда с доблестью доблесть, два сына земли – ни с места! – лицом к лицу!

Kamal is out with twenty men to raise the Border-side,
And he has lifted the Colonel's mare that is the Colonel's pride.
He has lifted her out of the stable-door between the dawn and the day,
And turned the calkins upon her feet, and ridden her far away.
Then up and spoke the Colonel's son that led a troop of the Guides:
"Is there never a man of all my men can say where Kamal hides?"

Кемал бежал с двадцатью людьми в края, где крепок адат,
И кобылу полковника, гордость его, увел из-под носа солдат.
В конюшню нырнул ни свет ни заря, когда проскрипел дергач,
Шипы крутанул и подковы прочь! Пальцами в гриву – и вскачь!
И полковничий сын, разведчик лихой, в огонь водивший отряд,
Сказал: – Неужто, ребята мои, от нас уйдет конокрад? –

Then up and spoke Mohammed Khan, the son of the Ressaldar:
"If ye know the track of the morning-mist, ye know where his pickets are.
At dusk he harries the Abazai – at dawn he is into Bonair,
But he must go by Fort Bukloh to his own place to fare,
So if ye gallop to Fort Bukloh as fast as a bird can fly,
By the favour of God ye may cut him off ere he win to the Tongue of Jagai.
But if he be past the Tongue of Jagai, right swiftly turn ye then,
For the length and the breadth of that grisly plain is sown with Kamal's men.
There is rock to the left, and rock to the right, and low lean thorn between,
And ye may hear a breech-bolt snick where never a man is seen."

И тогда в ответ встал Мохаммед, Россальдара славного сын:
– Кемала ловить – все равно, что ловить рассветный туман долин.
Он в сумерки пройдет Абазай, в Бонаире встретит зарю,
Но форт Букло ему, как назло, не миновать, говорю.
И если галопом к форту Букло, быстрее, чем птица на юг...
Бог помощь! У входа в ущелье Джагей схлестнемся, и вору каюк!
Но если прошел он ущелье Джагей, назад вороти коней,
Там люди Кемала, им нет числа, они как в поле репей!
Справа скала. И слева – скала. Терновник, и небо мертво.
И только затворы клац да клац! Оглянешься – никого. –

The Colonel's son has taken a horse, and a raw rough dun was he,
With the mouth of a bell and the heart of Hell and the head of the gallows-tree.
The Colonel's son to the Fort has won, they bid him stay to eat –
Who rides at the tail of a Border thief, he sits not long at his meat.
He's up and away from Fort Bukloh as fast as he can fly,
Till he was aware of his father's mare in the gut of the Tongue of Jagai,
Till he was aware of his father's mare with Kamal upon her back,
And when he could spy the white of her eye, he made the pistol crack.
He has fired once, he has fired twice, but the whistling ball went wide.
"Ye shoot like a soldier," Kamal said.  "Show now if ye can ride!"

Полковничий сын вскочил на коня. Конь – адский котел его грудь,
А шею согнуть – что шеей своей виселицу свернуть!
И вот уже форт встречает его, зовет на дружеский пир.
Но тому, кто Кемала решил обуздать, – узда обеденный жир.
И вот уже форт Букло позади, а он все быстрей и быстрей,
Кто хочет вернуть кобылу отца, спешит к воротам Джагей!
Кто хочет вернуть кобылу отца... Вот он! Мелькнул конокрад!
Полковничий сын рванул пистолет и на скаку, наугад
Он выстрелил раз! Он выстрелил два! А пули все скок - перескок!
– По-солдатски стреляешь! – крикнул Кемал, – посмотрим, какой ты ездок! –

It's up and over the Tongue of Jagai, as blown dustdevils go,
The dun he fled like a stag of ten, but the mare like a barren doe.
The dun he leaned against the bit and slugged his head above,
But the red mare played with the snaffle-bars, as a maiden plays with a glove.
There was rock to the left and rock to the right, and low lean thorn between,
And thrice he heard a breech-bolt snick tho' never a man was seen.
They have ridden the low moon out of the sky, their hoofs drum up the dawn,
The dun he went like a wounded bull, but the mare like a new-roused fawn.
The dun he fell at a water-course – in a woeful heap fell he,
And Kamal has turned the red mare back, and pulled the rider free.

В громе копыт ущелье Джагей, и пыль, словно рушится твердь.
Скакун летел, как летит олень, но кобыла – как рыжая смерть.
Скакун, засекаясь, грызет мундштук, тяжелея, клюет головой,
А кобыла играет легкой уздой, как девчонка перчаткой порой.
Слева скала. И справа – скала. Терновник, и небо мертво.
И только затворы клац да клац! Оглянешься – никого.
...То ли месяц они согнали с небес, то ли согнули в рог?
Скакун уже мчится, как раненый бык, а кобыла – что стригунок.
И грянул скакун о кучу камней, забился, сползая в завал,
Но – осадил кобылу Кемал и всадника поддержал.

He has knocked the pistol out of his hand – small room was there to strive,
"'Twas only by favour of mine," quoth he, "ye rode so long alive:
There was not a rock for twenty mile, there was not a clump of tree,
But covered a man of my own men with his rifle cocked on his knee.
If I had raised my bridle-hand, as I have held it low,
The little jackals that flee so fast were feasting all in a row:
If I had bowed my head on my breast, as I have held it high,
The kite that whistles above us now were gorged till she could not fly."

Он вышиб из рук его пистолет: – не к месту шальной свинец!
Ты жив еще, малый, лишь потому, что дорог Кемалу храбрец.
За двадцать миль здесь нету скалы, не сыщешь корявого пня,
Откуда бы мой человек не достал того, кто целит в меня.
И стоит мне руку слегка приподнять и после ладонью в траву –
Устроят шакалы шакалий пир, рассевшись по старшинству.
И если на грудь моя голова как знак упадет без сил,
Те коршуны, что над нами свистят, ужравшись, не вымахнут крыл. –

Lightly answered the Colonel's son: "Do good to bird and beast,
But count who come for the broken meats before thou makest a feast.
If there should follow a thousand swords to carry my bones away,
Belike the price of a jackal's meal were more than a thief could pay.
They will feed their horse on the standing crop, their men on the garnered grain,
The thatch of the byres will serve their fires when all the cattle are slain.
But if thou thinkest the price be fair, – thy brethren wait to sup,
The hound is kin to the jackal-spawn, – howl, dog, and call them up!
And if thou thinkest the price be high, in steer and gear and stack,
Give me my father's mare again, and I'll fight my own way back!"

Но легко отвечал полковничий сын: – Твои гости единых кровей,
Не лучше ль убытки сперва посчитать, сзывая высоких гостей?
Когда тысячи сабель на воздух плеснут, чтоб кости мои вернуть,
Окажется вору шакалий пир не по карману чуть-чуть.
Наши кони потопчут хлеба на корню. Солдаты вырежут скот.
И урожай соломенных крыш голодный огонь сожрет.
Что ж, если цена по карману тебе и собратья ужина ждут,
Воем, как и положено псу, сзывай шакалов, я тут!
Но если цена чересчур высока – и хлеб, и кровли, и скот...
Верни мне кобылу отца моего – и кончим на этом счет. –

Kamal has gripped him by the hand and set him upon his feet.
"No talk shall be of dogs," said he, "when wolf and gray wolf meet.
May I eat dirt if thou hast hurt of me in deed or breath;
What dam of lances brought thee forth to jest at the dawn with Death?"
Lightly answered the Colonel's son:  "I hold by the blood of my clan:
Take up the mare for my father's gift – by God, she has carried a man!"

Кемал пятерней ухватил его и поставил перед собой:
– Ни слова о псах! Здесь с волком волк – бывалый и молодой!
Коль трону тебя – да буду я жрать падаль и саранчу!
Ты шутку кидаешь навстречу копью, ты хлопаешь смерть по плечу! –
Легко отвечает полковничий сын: – Честь рода важней головы,
Отец мой дарит кобылу тебе, друг друга стоите вы. –

The red mare ran to the Colonel's son, and nuzzled against his breast;
"We be two strong men," said Kamal then, "but she loveth the younger best.
So she shall go with a lifter's dower, my turquoise-studded rein,
My 'broidered saddle and saddle-cloth, and silver stirrups twain."
The Colonel's son a pistol drew, and held it muzzle-end,
"Ye have taken the one from a foe," said he;
  "will ye take the mate from a friend?"
"A gift for a gift," said Kamal straight; "a limb for the risk of a limb.
Thy father has sent his son to me, I'll send my son to him!"

...А кобыла меж тем хозяину в грудь уткнулась мордой своей...
– С тобой мы равны, но кобыла всегда любит того, кто юней.
Пускай же она конокрада дар легко несет, как перо:
В расшивке седло, и чепрак к седлу, и звонких стремян серебро. –
И полковничий сын достает пистолет: – Нас выстрел трезвит порой.
Я тем пистолетом стрелял во врага, я другу дарю другой.
– Дар за дар! – воскликнул Кемал. – Твой отец, чтоб меня побороть,
Плотью от плоти своей рискнул, и я ему шлю свою плоть. –

With that he whistled his only son, that dropped from a mountain-crest –
He trod the ling like a buck in spring, and he looked like a lance in rest.
"Now here is thy master," Kamal said, "who leads a troop of the Guides,
And thou must ride at his left side as shield on shoulder rides.
Till Death or I cut loose the tie, at camp and board and bed,
Thy life is his – thy fate it is to guard him with thy head.
So, thou must eat the White Queen's meat, and all her foes are thine,
And thou must harry thy father's hold for the peace of the Border-line,
And thou must make a trooper tough and hack thy way to power –
Belike they will raise thee to Ressaldar when I am hanged in Peshawur!"

Он свистнул сына. И сын его – одним прыжком из-за скал,
Стройно качнувшись, словно копье, с отцом своим рядом встал.
– Вот твой хозяин! – кивнул Кемал. – Служи ему, словно щит.
Он водит разведчиков ночью и днем туда, где дело горит.
Пока я сам не расторг союз, в законе его права.
За кровь его теперь на кону, мой сын, твоя голова.
Отныне хлеб королевы – твой хлеб и враг королевы – твой враг,
И если облавой сквозь мрак на отца – иди на отца сквозь мрак!
Служи ему верно в походном седле, в горах и на плоской земле,
Где, может, в чинах подымешься ты, а я подымусь в петле.

They have looked each other between the eyes, and there they found no fault,
They have taken the Oath of the Brother-in-Blood on leavened bread and salt:
They have taken the Oath of the Brother-in-Blood on fire and fresh-cut sod,
On the hilt and the haft of the Khyber knife, and the Wondrous Names of God.
The Colonel's son he rides the mare and Kamal's boy the dun,
And two have come back to Fort Bukloh where there went forth but one.

И они взглянули друг другу в глаза, которым неведом страх,
И клятву на братство дали они на соли и на хлебах,
На гладком клинке, который поднял огня и земли замес,
На рукоятке стального ножа, на имени Бога Чудес.
Два сына, два брата на седла свои и к форту Букло – намет!
А в форте Букло: – Он один уходил... Откуда же этот приплод? –

And when they drew to the Quarter-Guard, full twenty swords flew clear –
There was not a man but carried his feud with the blood of the mountaineer.
"Ha' done! ha' done!" said the Colonel's son.
  "Put up the steel at your sides!
Last night ye had struck at a Border thief –
  to-night 'tis a man of the Guides!"

Но вот показались казармы вблизи и двадцать сабель – в упор,
И каждая сабля хотела лизнуть кровь жителя жарких гор.
– Ни шагу! – вскричал полковничий сын. – Ни шагу! Оружие прочь!
Я прошлою ночью вора искал, я брата нашел в эту ночь.

Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,
Till Earth and Sky stand presently at God's great Judgment Seat;
But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth,
When two strong men stand face to face, though they come from the ends of the earth!

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, они не сомкнутся нигде,
Пока души не вывернет, как потроха, Всевышний на страшном суде.
Но Запада нет! И Востока нет! И нам этот блеф не к лицу,
Когда с доблестью доблесть, два сына земли – ни с места! – лицом к лицу!